Попов Николай Сергеевич (14.12.1931 - 04.02.2008) Генеральный конструктор ОАО «Специальное конструкторское бюро транспортного машиностроения» (КБ «Спецтрансмаш»), создатель танка Т-80, первого в мире танка с газотурбинным двигателем.

(полный текст интервью)

О Специальном Конструкторском Бюро

Специальное конструкторское бюро было создано в 1932 году. Задача заключалась в освоении производства, по существу зарубежных танков, в первую очередь ходовой части, потому что своего еще практически не было в таком, в конечном виде. Поэтому создали конструкторское бюро. Оно сопровождало производство и достаточно хорошо. В 1937 году был направлен главным конструктором Жозеф Яковлевич Котин. Мы считаем, что с этого момента  началась творческая работа конструкторского бюро по созданию машин, танков в полном виде. Над танком КВ начали работать уже после 37 года. 37 – 38 год. Но это были такие проработки, разработки. Толкнуло на более активные военные действия с Финляндией.

 

Финляндия, оборонительные сооружения, линия Маннергейма, она была просто непреодолимая. Поэтому, когда появились первые танки, то нужно отдать должное, даже заводские экипажи участвовали в этих боевых действиях. Танк практически подходил, амбразуру закрывал, и таким образом давал возможности как-то продвигаться нашим войскам, потому что иначе просто невозможно было взять, преодолеть и прочие действия совершить.

Буквально перед войною, надо отдать должное руководству страны, в том числе, и хоть мы и ругаем Сталина, но он находил время все-таки, собирал в Москве образцы, привлекались, выбирали, смотрели, какой из этих образцов поставить на производство. КВ появился в 39 году, как образец, но производство его начали не очень интенсивно, потому что танк – это сложная все-таки машина и требует хорошей подготовки производства. Просто так его не взять. Ведь существовала там противопульная броня, потом  в качестве орудия использовались малокалиберные системы. Кстати сказать, и немцы это же проходили со своими танками, когда вторглись в Россию,  малокалиберные пушки, пулеметы и легкое бронирование. КВ это первый танк противоснарядного бронирования. То есть из пушки его было не взять. Поэтому это то, что было передовым в решении этой задачи. И второе, считалось теоретически и практически это многобашенные системы, которые на КВ осуществились в виде одной башни, то есть там появился однобашенный, одноорудийный, были там пулеметы спаренные и прочее. Это было таким революционным решением, потому что до этого танки делались многобашенные. Это сложное дело, конечно, громоздкое очень.

Во время войны КБ было эвакуировано на Урал в Челябинск. В так называемый танкоград. Основу что ли создавали конструкторское бюро и директор, тогда Зальцман был, они работали в танкограде. Кстати говоря, Зальцман был зам. министра танковой промышленности, и Котин Жозеф Яковлевич тоже был на этом уровне, то есть решали задачу капитально. И после снятия блокады, по-моему в 44 году КБ вернулось на прежнее место, но естественно, вот чем характерен на Урале ЧТЗ, там организовалась своя организация конструкторская, и там организовалось производство, то есть это был не просто моментно. Потому что располовинилось, специалисты некоторые остались, некоторых новых научили, началось производство там, и до сих пор существует.

Чем отличается наше конструкторское бюро? Мы занимались не только танками, занимались и гражданской продукцией, в зависимости от нужд, от потребности. В частности, вот продолжая работы по танкам, создавали трелевочный трактор КТ-12, нужен был лес, нужно было поднимать  города, села, нужно было дерево. Поэтому вот создавали и создали КТ-12, производство организовали, а потом передали, по-моему, в Минск. В Минске оно производилось. С топливом тоже были сложности, трудности. Работали, как это, на деревянных чурочках что ли. Ну, в общем, решали задачу народнохозяйственную. А так продолжали танками заниматься. Не очень, может быть активно, но достаточно, конструкторское бюро было организовано, сопровождало создание тяжелых танков, это деление было такое: тяжелые танки, средние танки, легкие танки. Вот занималось тяжелыми танками, вплоть до 61 года.

Первые шаги в СКБ.

В это СКБ я пришел в 55 году, был направлен после окончания института Харьковского политехнического института по танковой специальности. Кстати, Жозеф Яковлевич Котин тоже учился там. Я кончил институт, кончил его достаточно хорошо, имел право выбора. Вот, я попросился в Санкт-Петербург. Ну, это история длинная. Я ведь не танкистом собирался быть, я собирался быть летчиком и  учился, окончил спецшколу. Приехал в академию Можайскую, ну тут по разным причинам чисто личным, к сожалению, не прошел. Дальше в Харькове кончил институт, был направлен в Санкт-Петербург сегодняшний, а тогда Ленинград, потому что лучшего города вы не найдете.

Первые годы занимался я вот такими очень прозаическими, может быть, делами. Нужно сказать, что я не рисовал танки, занимался созданием экспериментальной базы на Кировском заводе по организации и контролю танков тяжелых Т-10. Я должен сказать, прошел очень большую школу, потому что я изучил, что такое танк, и что он должен делать и что должен делать каждый узел, каждая система, потому что перед тем, как оно сложиться должно в танк, оно должно было пройти стендовую проверку.

Котин заметил, помог, прошел я достаточно большую школу по организации производства тяжелых танков на Кировском заводе, а потом, он меня бросил заниматься вооружением. Я был назначен начальником вооружения, это где-то уже в 59, наверно, году. Вот с 55-го я пришел, в 59 году начальник отдела вооружения, конечно, я был молодой совсем. Но школу прошел огромнейшую и из этой школы с 61 по 64 год я провел на полигоне.

Трудные времена.

Было время, товарищ Хрущев не очень жаловал нашу тематику. Это проблема, вообще-то нашей страны. Дело в том, что и сейчас возникают вопросы, а нужны ли танки? Вот, я сразу говорю, нужны, но хорошие. А вот Никита Сергеевич Хрущев сорок лет назад объявил, а нам танки не нужны, и корабли не нужны, и артиллерия не нужна и многое, чего не нужно. И многое же чего порезали, потеряли много специалистов. Я присутствовал как раз на полигоне, это был 1964 год, мы показывали танк. Вы знаете, стоимость пол-литра водки была 2,87. И танк был 287 объект. Поэтому часто называли его «поллитровкой». Это просто грубо в шутку. А вообще прорыв был очень большой сделан тогда чисто в теоретическом, и практически сделаны были образцы, которые показывали Хрущеву.

Я присутствовал при этом показе, как Хрущев ходил там и все это дело рубил шашкой налево и направо, что, это не нужно, это не нужно. Ну, в общем-то, вся идеология, вся политика строилась на том, что ядерное оружие, носители, ракеты, они все решат, все остальное не нужно. Насколько это реально вот было поставлено, жизнь сама подсказала, вот, слава богу,  больших войн нет. Но конфликтов все больше и больше, а может меньше, но много. И во всяких этих конфликтах все-таки участвуют бронетанковые подразделения, которые обеспечивают какой-то порядок.

Корабли резали и танки прекратили просто, было просто приказано прекратить эти конструкторские бюро. По существу вот мы, Хрущев что принес для нас - это трактор. Надо сказать, что создание Кировца – это целая история. И вы знаете, их огромное количество сделано, и оно привнесло,  с точки зрения технического оснащения, производительности труда.  Я считаю, Кировский завод и конструкторское бюро как создатель сделали величайшее дело.

О тяжелых танках.

Мы занимались тяжелыми танками, тогда тяжелый танк – это было 50 тонн, те, которые в серийном производстве были. Двигатель В-2, он был создан в 500 лошадиных сил, это маловато. Поэтому мы искали решение и по дизельному, и из судостроения брали. У нас есть завод «Звезда», который делает для морского флота так называемый М-50, на тысячу лошадиных сил. Мощность нужна, потому что вес большой. В общем-то, проекты были гораздо больше, чем в 50 тонн и нужна была газовая турбина. А второе – газотурбинный двигатель, вы же знаете, что в 50-е годы, в сороковые – пятидесятые годы переоснащалась авиация на газотурбинные. Поэтому попытку делали создать этот двигатель для танков. И я, когда пришел сюда, в 55 году, здесь уже существовало конструкторское бюро, вот Главный конструктор Оглоблин.

Еще КБ-4 существовало, которое занималось силовыми установками для надводного, подводного флота. Они тоже делали газотурбинные силовые установки, там были специалисты. Поэтому вот ЦАГИ, КБ-4, наше конструкторское бюро создавали тогда газотурбинный двигатель. В натуре просто проектировали его и создавали первый образец, прокручивали, но, к сожалению, из этого ничего не получилось. Я считаю по одной простой причине, но каждый должен заниматься своим делом. Потому что, когда начинают заниматься люди, которые не связаны с тематикой, трудно решить, это не своим делом занимаются, поэтому и не решили. Кстати говоря, это относится к тем вот нападкам и желаниям все это дело немножко представить в другом виде, что газотурбинным двигателем занимался и Тагил, занимался и Харьков, занимался институт, все занимались. Но занимались одним только. Да, на вертолете хороший двигатель или там где-то еще, а вот в танк его поставить, а в танке он не хочет работать. Поэтому вот если перейти уже к нашей тематике, то я считаю, что это извечная просто была мечта, создать двигатель газотурбинный для танка. Первое почему? Вы знаете, свойство самого двигателя – приспосабливаться к местности, по которой он двигается, только сопротивление. У него момент запас крутящегося момента в два с половиной и два и шесть десятых больше, чем у дизеля. У дизеля запас один – один, один - пятнадцать. Мы для сельскохозяйственного трактора с боем, с кровью выбивали для того, чтобы ну повысить этот крутящий момент, на дизеле.

«Танки не нужны».

Сорок лет назад Хрущев сказал, что нам танки не нужны и ряд других видов вооружения. Кировский завод получил задание - создание трактора К-700, как теперь Кировец, но задача была очень такая почетная и серьезная. Мы все-таки танкисты, а вот трактор создавать, хотя, в общем-то, опыт КТ-12 имели. А танковое производство было практически прекращено. И в 61 году было сохранено конструкторское бюро со своим опытным производством для создания танков и тракторов, и мощности даже были, мы должны были создать мощности и создали, 10 танков и 15 тракторов в год делали сами. То есть это такая база экспериментальная, она сохранилась. А с Хрущевым, ну что, я присутствовал в 64 году на этом показе. Но трудно вспомнить, потому что всякие там вопросы возникали. В шесть утра надо стрелять. А у нас не ладится, потому что передислокация с Гроховецкого полигона на Кубинку, на триллерах, ну тоже не так все гладко прошло, надо было, мы всю ночь занимались приведением в порядок и потом все-таки это большой человек, тут нельзя опозориться. В шесть утра мы сделали пуски, все, вроде, нормально. И честно говоря, я заснул, вот, меня растолкали, я побежал, в 9 часов где-то вот начался уже показ. Я присутствовал там, где ходил Хрущев, там это не нужно, это не интересно, это не нужно. В основном это, конечно, была оборонная техника, все, в общем-то, шло в основном под нож, вроде бы ненужное.

Объект 287.

Я занимался вот танком с ракетным вооружением с экипажем два человека, объект 287, но вот в 64 году этот показ прошел.  Все готовились и практически провели испытания на Кубинском полигоне, ну и надо было решать с танком, чего дальше делать? Вот у нас и дальше будет, наверно, в разговоре вопрос о численности экипажа. Там было два человека. И вы знаете, я считаю, потому что я все-таки в какой-то мере один из создателей. Военные говорят, два человека, а кто будет ходить в наряд? А кто будет на кухне картошку чистить? На чисто таких военных житейских вопросов, ну действительно два человека, один командир, а другой, вроде бы солдат, а кто же будет-то служить, а кто обслуживать будет машину? Вот это вопросы очень тягостные были, сложные, и несмотря на то, что и бронетанковая академия, она поддерживала это. Как-то был у Котина, звонит ВЧ, взял трубку. Вижу, пот на лбу в разговоре выступает. После он говорит, что вот Устинов сказал, все Котин, я вынимаю шашку, танк зарубил ваш, потому что нет газотурбинного двигателя у вас, потому что нет системы автоматического управления ракетой, занимайтесь дальше делом. Вот на этом закончилась эпопея с танком.

Действительно это лет на пятьдесят мы вперед заглянули, Жозеф Яковлевич Котин, конечно. В принципе эта задача, она сегодня стоит и сегодня решается, но относительно будущего, как оно решится, покажет жизнь. После всех этих разговоров, в 68 году мы получили задание создать газотурбинную силовую установку для танка.

Работы по тематике практически не прекращались, потому что ведь шла так называемая холодная война. Все государства вооружаются, все государства разрабатывают все новую и новую технику. Такая обстановка, она требовала, чтобы мы сильные были. Поэтому конструкторские разработки продолжались. А вот организация производства, оно немножко позднее начала развиваться. Потому что появились какие-то решения. Ведь танк Т-64, который начали в Харькове, он был экипаж три человека уже, нормальный артиллерийский танк. Но задачи, которые были поставлены: сделай мне легкое, красивое. Но надо, из чего его сделать? И вот из чего сделать, к сожалению, не было. Харьков-то создавал новые двигатели двухтактные, под этот двигатель и появилась компоновка совершенно новая для того времени, но она не была доведена до конца логического, она некачественная еще была. Поэтому  вот поиски и шли. Вот нам задали газотурбинный двигатель, а Тагилу задали задачу, к сожалению, в старом что ли исполнении поставить В-2 на этот танк. Но В-2 ставил сам Морозов, я понимаю чисто дипломатически и политически как главный конструктор он не мог принимать такого решения, потому что шло развитие завода двигателей, там же целый завод построили. Так 5ТДФ, это двухтактный 700 лошадиных сил. Поэтому он так, вроде и есть у меня вариант, и его нету. Вот поэтому появился Тагил. Ну а газотурбинную силовую  установку вот с 68 года, я забыл и дни, и ночи, когда кончается и начинается. Потому что контролировали достаточно жестко и много, начиная от местных и центральных властей. Но подключили к решению этой задачи, конечно, специалистов. Я считаю, что нам колоссально просто повезло, подключили завод имени Климова. Завод имени Климова – это создатель первого реактивного двигателя для самолетов, вот Изотов Сергей Петрович, он же создатель этих газотурбинных двигателей, все вертолеты летают, Миг-8, это самая такая модификация. И модификаций там огромное количество. Кстати чтобы не возвращаться, вот ему поручили, он взялся за создание двигателя газотурбинного для танка.  Но последней работой после танка, у него был Миг-29.

Газотурбинный двигатель.

Зачем газотурбинный двигатель? Первое - это приспосабливаемость двигателя, и второе - вес и объем. Объём огромный занимает дизельная установка, объем надо бронировать, а бронирование – это вес, значит, нового решения не получится. Вы можете представить сейчас американские, хоть он и с газотурбинным двигателем «Леопард», «Леклер» - они все 60-тонные машины, очень много объема занимает силовая установка. У нас силовая установка занимает два и шесть десятых кубометра всего  навсего, так это в два с половиной, а то и три раза меньше, значит таскать меньше нужно. Вот газотурбинный двигатель-то как раз и нужен для этих, первое – приспосабливаемость, второе – вот весогабаритные и третье – обслуживать не надо, потому что в дизеле очень много вещей, которые нужно обслуживать. Вот задание мы получили и надо сказать, в технике не бывает так, вот ты что-то сделал одно хорошее, двигатель хороший, и сразу машина стала хорошая.  Вот двигатель поставили хороший, а поставили Т-64, все пытались все-таки, потому что было производство сохранить, поехали на этой ходовой части Т-64, ну дребезг, лязг, визг, шум, вибрация. Сергей Петрович Зотов, он все-таки, хоть и силовую установку, но  очень интересовался, куда же мы ее ставим. Он говорит, ну чего, я вам делаю новый новейший газотурбинный двигатель, а вы ставите на какую-то телегу, понимаешь, лязгающий металл по металлу. Это не решение. Это было для меня большая помощь, потому что пробить что-либо новое в части, в ходовой части, было невозможно, потому что было организовано производство, причем это серийное уже производство. Вот бери эти решения. Ну а эти решения, ну они не его. Вот там вот есть картинка, потом посмотрите, там вот Устинов есть, министр наш, вот они приехали в 73 году, это уже на Ржевском полигоне, вот смотрели как раз танк и меня допытывали тут уж, почему я гусеницу меняю. Ну а я объяснял, почему меняю. Причем, это так просто сказать, вот взял да и поставил, в действительно это, это целая история, надо было поработать, покрутить мозгами, ну и самое главное – опыт-то, вот тяжелые танки, они все металлические катки по металлической гусенице, ну там скорости небольшие, ну как-то дело обходилось, а время новое, и решения новые, двигатель-то шипит, а этот лязг, визг огромный, поэтому пришлось находить решения, их мы нашли. И каточек опорный и все обрезиненное, машина совершенно по-другому заработала. Представьте, 700 лошадиных сил, дизель, так, а поставили тысячу лошадиных сил, причем, ну сами вот по наитию. Давай тысячу поставим, поставили тысячу. Конечно, машина просто совершенно по-другому двигается. Вот быстро очень проезжаем, прекрасно, хорошо, надо стрелять. Для того, чтобы выстрелить, надо померить дальность. А дальномер на танке стоял с базовой трубой, а для того, чтобы померить эту дальность, надо остановиться. И 30 секунд там это совмещать, чтобы определить эту дальность. Одно не дает развиваться другому, потому что задерживает. Вот появился ТБДК, так называемый, с дальномером с лазерным. Поэтому на танке Т-80 появился не только двигатель, а появилась и новая ходовая часть, появился и лазерный дальномер, которые обеспечивали все-таки использование этой силовой установки. Но это еще полбеды. Потому что сомнений очень много. Мы прошли вот в процессе заводских испытаний всех и полигонных испытаний, кстати совместно с танком Т-72 один и два десятых миллиона километров. Это четыре раза на Луну слетать, понимаете.  600 тысяч моточасов работы двигателя на стендах, на танках, так для того, чтобы подтвердить его ресурс, потому что Гречко с самого начала сказал, 500 часов и не меньше гарантия, а раньше это было 300 часов всего. Поэтому и Тагилу пришлось тогда позаниматься для того, чтобы повысить гарантийный срок службы двигателя. Я просто вот по объему испытаний – это ни сна, ни дня, ни ночи, понимаете. Так с 68 года постановления, в 78 году кончилось принятием на вооружение. Но это объем огромнейший, я просто вот поседел. Наш председатель совета директоров, он провел, наверно, не лучшие годы в пустынях Туркмении. Потому что ну задачи очень стояли огромные.

В 72 году Устинов позвонил, давайте роту танков на войсковые испытания. Никита Федорович, мы еще только ходовую выбрали на бумаге. Ну и производственники завопили, конечно, что десять танков не сделать. Но сделали шесть. И вот шесть пустили. Это Украина, Белоруссия, Прикарпатье, это Россия, это вот потом Туркменистан. Понимаете, в пробеге шли, ну со стрельбами, учениями и прочими. Экипажи солдат прислали, молодые ребята, ну я не знаю 19 – 20 лет просто, хорошие ребята молодые, по-моему, из Белоруссии они были. Ну, назначается марш в 300 километров. Делается триста километров, но есть привалы, через каждые два часа обязательно привал, отдохнуть нужно же, и эти ребята в футбол гоняют, или сидят в белых перчатках и травят анекдоты. Нечего делать, потому что переключение передач, у дизеля семь передач, а в действительности мы можем двигаться на одной передаче. Все решается за счет двигателя, за счет приспособляемости его. Воздухоочиститель обслуживать не нужно. Он автоматом все очищает, выбрасывает. Системы охлаждения нет, вообще ее нет, поэтому следить, а это один из таких моментов летом особенно важно. Шумы, вибрация, гораздо ниже нагрузка, конечно, на людей. Обслуживания никакого не нужно. Поэтому вот первый главный вывод, что экипаж, совершив триста километров, он не измочален, он может еще работать, он остается в работоспособном состоянии и причем это достаточно быстро делается. Cкорости достигали до 70 - 80 километров. В мороз трескучий двигается. Это дал двигатель, вы понимаете, ну он не заглохает, проходимость машины лучше гораздо, чем это за счет приспособляемости. Вот этим и кончили, и кончили принятием на вооружение танк Т-80.

О секретности испытаний.

Да проблемы были, были задействованы округа, были спецслужбы задействованы, они все-таки следили. Но для народа, вот что я должен сказать, что особенно Украина, особенно Белоруссия, вы знаете, встречали с цветами, этих бедных ребят экипажа. Засыпали там яблоками, огурцами там и прочими делами. Я просто вспоминаю один случай. Двигаются танки, впереди идет  целая процессия. Не будешь же давить, остановили. Свадьба. И там четверть сразу наливают, но мы же не можем… У нас был комбат, он за всех отбоярился за это дело, народ встречал просто исключительно. И, между прочим, танк-то, он сохранился в секретности по существу вот уже до 92 года. В 92 году мы сняли секретность этого танка, потому что надо было ехать в Абу-Даби. А так никаких проблем не было. Но танк-то приняли. Но ведь этим же дело не кончилось. Это, я считаю, таким первым этапом было, создание газотурбинного двигателя. И вот после принятия, ну хоть мы немножко пришли в себя, чтобы можно было проанализировать что дальше делать. А дальше вот мы наметили целую программу, сделали порядка 20 танков с различными видами вооружений и прочими и в 1984 году приняли на вооружение танк Т-80СУ. Вот этот более-менее отвечал, и сегодня он соответствует.

Да, американцы тоже в то время работали работали над «Абрамсом», ну вот у нс приняли в 76 году на вооружение уже, американцы приняли танк в 1980 – 81 году, М-1, А-1, а потом вот пошло Блок-2, модернизация М-1 А-2, ну это немножко чуть позднее. Как вот разминулись, как мы сохранили, трудно сказать, просто говорю о том, что наши службы все-таки, следящие за этим делом, работали неплохо. В то время работали просто хорошо. И я кончая Т-80Ту, ведь на Т-80-Ту ряд таких мер капитальных был внедрен. Любая система, если она развивается, она хорошая. Вот танк Т-80 приняли, и он развивался ведь. Вот смотрите, двигатель не тысяча, а 1250. Вот я как раз насчет дизеля. Хорошо, в 39 году приняли, но почему до сих пор не могут сделать двигатель полторы тысячи, тысячу двести там, полторы тысячи сил? Вот на «Леопарде» вы знаете, сколько двигатель моторной системы занимает место, 7 и три десятых кубометров. У нас весь танк 11 кубометров, весь, а это только двигательная установка.  А у нас два и шесть десятых кубометра. Поэтому автоматом, если вы увеличите вес, это где-то около десяти тонн, десять тонн надо возить, значит на это надо тратить топливо, а нам говорят, а у вас большой расход топлива.

- Вот по удельным расходам газотурбинный двигатель, он такой же, как бензиновый двигатель. Но все почему-то не стараются поставить дизельный двигатель, да? Есть люди, которые стараются, за рубежом особенно там, ну это единицы. То, что нужно заниматься этим, нет вопросов. Но то, что это эффект колоссальнейший сегодня дает, так, это тоже естественно и он получен просто во всех этих самых.

я с американцами встречался в Абу-Даби, еще раз повторю, на выставке я смотрел «Акала» и «Комин», полторы тысячи лошадиных сил, ну вот я ему задавал вопрос, в чем у вас проблемы, почему вы так тянете, почему вы такие решения взяли, вот решения по этим самым, по лопаткам, я вам говорил там, так это же лезвие, первый каскад компрессора газотурбинного двигателя «Лайкоминга» вот из чего состоит, бриться, понимаете, так, а через него проходит пыль огромное количество. Вот называли цифры большие уже, понимаете, так, конечно, будет изнашиваться, наверно, какие-то проблемы были в решении. Но они решали одним путем, путем не допустить пыль, то есть очистить от пыли. Мы чистим пыль только автоматом, циклонными аппаратами. Но в двигателе предусмотрены ряд мероприятий, сдув, продувка, и вы знаете, самые тяжелые моменты – есть вибратор, который стоит в двигателе и который вибрирует, и сбрасывает эту пыль. Наверно,  технически, какие-то организационные меры, а, может, они особенно и не спешили, потому что, вроде бы у них никого претендентов больше не было. Ну мы закончили вот танком Т-80Ту, окончили ли мы вообще по танкам, вот этот вопрос очень серьезный. Вот ну нет такой глобальной нужды, давайте прекратим делать танк. Но, к сожалению, вот я не психолог, я не специалист, но мир живет, каждая страна, своя идеология, своя терминология, каждая народность, они свои идеи имеют и прочее, и единых мы сделаем, что они никогда, вот сколько человечество существует, столько воюет, сделаем мы мир, чтобы никто никогда никаких противоречий не было, не знаю, вот в части глобальных вопросов, в части атомной бомбы, в части газа, ну бактериологического оружия – вот это просто можно мечом и этим самым вырубать, выбрасывать, а вот для того, чтобы решать вот эти локальные местные какие-то разомнения,  понимаете хоть какая-то сила должна быть. И сила даже, танк ведь это чего, это быстро, это оружие имеет и самое главное защиту имеет так. Это просто контрольный пункт, это целая история, надо создать, а этот танк поставил, а он уже контрольный пункт, понимаете, так это и доты и дзоты и чего угодно.  Поэтому, на мой взгляд, что ну пока еще время не наступило, чтобы говорить о том, чтобы это уничтожать. Я не ратую там за вооружение и прочее, я не особенно большой любитель этого дела, у нас достаточно других работ. Но развивать танки нужно обязательно. Потому что сегодня вопросы, я не знаю, вам докладывали или нет, относительно системы управления. Надо информацию иметь, надо ее передать, надо  управлять процессами. Эту систему нужно создать, ее пока еще вот в умах рождается у нас, но она обязательно появится и никуда не денется. Защищенность надо обязательно повышать. Эффективность оружия своего надо повышать. Вот у меня товарищ Вишневский Владимир Серафимович, такой работает, вот надо прицелиться, дальность померить, потом выстрелить, потом ракету мы поставили, следить еще там секунд 15 – 13, понимаете, так. Это несерьезно, потому что в войне там быстро все меняется. Так. Если ты прицелился, выстрелил и забудь, все, он должен быть поражен, он над этим работает, и мы должны обязательно это развивать и делать. Короче говоря, я не ратую за развитие, но работ много, и нужно их решать, не мы, так другие решат. Ну почему-то все страны, все страны, ну хоть бы кто-нибудь выступил и сказал, а я все уничтожил, кроме нас, вот у нас крикунов очень много. Вы знаете, вот парк танков сейчас одинаковый примерно, но количество танков новейших у них  50 – 60 процентов, а у нас практически ноль. Вот танков Т-80У, это  раз – два и обчелся, их нет. Т-90, раз – два и обчелся их просто нету, вы понимаете, вот это тревожит, и это ну должны мы думать, заботиться об этом, потому что уважают все-таки того, кто сильный. И думать, что мы, ну вот американцы бегают по Багдаду, ну и не только американцы, а и все сподвижники, ну, ну с чем бегают, с дубинкой, ну можно с ядерной дубинкой бегать, но это же не решение вопроса, а просто с дубинкой там ничего не сделаешь, поэтому все время там танки. А то, что в Израиле творится? Это же то же самое, понимаешь? Из Палестины хороший или плохой «Миркава» приходит и там как-то наводит порядок, понимаете. Ну, к сожалению, такая жизнь.

Вот единственное, чего недосказал, вот Т-80У, двигатель там повысили, вооружение мы заново сделали другое, и ну секретов я тут не открою, потому что в прессе уже достаточно много написано, обсмотрено, тут это самое, я единственное только могу сказать, что  я удивился, как вот ну все специалисты зарубежные, как только там появляется, так просто ну не отогнать никого, и все особенно китайцы, корейцы, все это самое зарисовывают, все записывают, все это самое себе складывают и все несут. Но я просто вот секретность должна быть, но она и была достаточно это самое, а вот дальше, дальше ведь глобальная задача, я все-таки три человека, три человека, ведь кроме Франции на «Леклерке» три человека нет, все больше. Мы войну кончали четыре – пять человек в танке Т-34. Вот здесь вот я говорил информатика, управление, обзорная система, система защиты, она должна развиваться, но и самое главное конечно – это помочь людям. Техника очень сложная. Я танк сложнее, чем эти, я даже ну не обижая авиацию, скажу, что сложнее, чем это самое, мы как-то попытались посчитать, сколько железа деталей этих, это миллионы, понимаете, потому что очень многообразная система, которая обеспечивает работу танков. Но вот Т-80У появился, появился Т-90, и когда начинают рассказывать, как создавали там прочее, ничего там не создавали, и я считаю, это и правильно, министерство обороны правильно делает. Он должен быть унифицирован. И поэтому вооружение системы управления огнем по крайней мере танка Т-80У, они стали на Т-90 очень хорошо. Ну а то, что с двигателем, с дизелем не решается, ну это вопросы очень тяжелые, и я думаю, в этих объемах и никогда в жизни и не создадут они и поэтому развитие вот все можно уничтожить, но  газотурбинный двигатель, он должен развиваться. Я просто, другого пути нет. Я сейчас вот авиационные не буду приводить цифры, но это мизерный объем, который занимает, но в авиации прошли, там конечно изменялась и структура самолета, понимаете, планер менялся, потому что появилось новое решение техническое в виде силовой установки. То же самое происходит и с танком. И дальше впереди нам работ хватит, но все-таки я все приступаю и никак не могу закончить, все-таки второе воскресенье 46 года, он отмечается как День танкиста, солдат, офицеров, я искренне просто поздравляю с этим праздником. Танк – техника очень тяжелая. Ну тяжелая в смысле его и веса и с точки зрения его усвояемости и с точки зрения труда – это труд тяжелый. И я просто хотел бы, чтобы этот труд, конечно, ну он был полезным. Ну к этому празднику приучили свои празднования и создатели и производители, поставщики танков, хотя мы практически сейчас и не поставляем вот, но, в общем-то, должны все-таки поддерживать, ну и отмечая праздник, пожелать, конечно, успехов в развитии этого направления. Оно будет существовать еще какое-то время.

В Абу-Даби.

В Абу-Даби, ну там была просто выставка. Выставка техники, в том числе вот и бронетанковой техники. Я первый раз был на такой выставке, экспорт у нас был, и показывали технику в работе, что я должен сказать? Вот там присутствовали «Леклерк», французские, американские М-1, танк наш, стояли английские, там макеты больше стояли. Но  из таких событий, это давно уже изведано, ну бывает всякое. Американцы начали преодолевать, вот там большая такая горка была, но машина съехала, юзом пошла сбоку, гусеница зацепила за экраны там, это неприятное просто делое. А после вышел танк Т-80-У, он перескочил эти препятствия, все за милую душу, после этого вот и началась-то эта, не легенда, а история о летающем танке.

Он действительно просто летал, он преодолевал эти препятствия просто, без всяких хлопот. Насколько это интересно было. Вот главный у них «Эмир» там или как он называется, я не знаю, после этих показов, он встал и со свитой они пошли совершенно в другой конец вот этой площадки, где происходили, там разные преодоления препятствий. Еще раз посмотреть танк наяву. Подошли они, посмотрели, там  военным какие-то пояснения дали. Он говорит, еще раз, и еще раз ребята прокатили этот танк, но с очень большой скоростью, с таким радиусом, и он развернул этот танк, конечно, тут и пыль и грязь, просто им было интересно, как это происходит.

Дело в том, что это было в Абу-Даби, а меня и  группу задержали там еще на неделю. И мы ездили показывали танк, и в Абу-Даби, вторая там это самое, показывали тоже, там ведь их шесть «Эмиров» этих, показывали в различных условиях, там горы, песок, как это преодолевают. И этот Эмир главный, он нам вручил по часам каждому, ну за то, что показали, и говорит, мы обязательно решим. Это был февраль – март, в апреле месяце мы в правительство выйдем России, будем решать вопрос о танке. Ну, все это дело как-то затерялось.

Газотурбинный двигатель на «Абрамсе», который стоит, он, его прекрасное качество в том, что он вообще не глохнет,  газотурбинный двигатель. А почему в Ираке глохли? Всякое может быть, может с топливом что-то, ведь всякое бывает. У нас ведь тоже вот танки эксплуатируются уже достаточно много на Кипре и там вопросы были тоже. Как, вы знаете, какие-то амебы там крутятся в топливе, забивается все, вся топливная система.

О танках в Чечне.

В Чечне больше Т-72 использовали, но Т-80 там были. Я только знаю одно, участвовали экипажи и офицеры Ленинградского военного округа, были там вопросы приятные и неприятные конечно, мне трудно на кого-то лить грязь. Танки пошли в одну сторону, а сопровождение побежало в другую сторону, а танк, он голый, если есть РПГ, можно подойти и в упор его расстрелять, к сожалению, такие  случаи были. Если вы посмотрите всю газетную информацию, то это вот неприязнь какая-то существует. Танк, сброшена башня, говорят, Т-80, ну башню я как-то отличить могу Т-80 от Т-72, это по крайней мере, ну это Т-72 почему-то выдают за Т-80, это я не знаю, это уже игры какие-то идут. Пошлите в Чечню Т-80У, есть танки, пошлите туда и пусть поработают. Там с точки зрения работы в охранении, в засаде. Потому что на Т-80-У кроме основного газотурбинного двигателя, поставлен маленький энергоузел газотурбинный тоже, но он ест топлива меньше, вырабатывает электроэнергию, 18 киловатт генератор стоит, ну и он спокойно может работать там сутками. Это я просто к вопросу расхода топлива, а с точки зрения как танки в городских условиях, это специфика работы, тут подготовка, охранение нужно соответствующее. Это вопрос интересный.

Афганистан.

В Афганистане я был. Но Т-80 там не использовался, но был я с точки зрения вот минной войны, там очень много ведь подрывалось, особенно БМП конечно. Поэтому мы ряд мер приняли на Т-80У, там днище сделано такое овальное, то есть если взрыв идет, чтобы не продавливало, и поставлены еще такие пиллерсы, то есть их не сдавить было бы, ну это чисто такие технические решения, которые были внедрены для того, чтобы это дело не повторялось там.

Перспективные планы

О чем сегодня болит голова, я думаю, и у военных тоже, это обеспечить жизнедеятельность, повысить эффективность за счет системы управления и повышения эффективности оружия. Это главные вопросы, которыми  занимаемся мы. То, что танка Т-80-У не будет, я уверяю, этого не произойдет, ну это глупость только можно допустить, конечно. Но то, что он будет развиваться, будет ли это боевая машина будущего или там бронированная платформа. Это название, а суть-то сохраняется, танк как таковой он  сохранится. Но то, что мы туда обязательно внедрим побольше, как запоминающие эти, ну вот компьютерные и прочие, компьютеризация, она будет, конечно, увеличиваться, потому что три человека, их надо информировать, и надо обслуживание сделать, поиск и устранение неисправностей за счет автоматизации, вот это будет обязательно, будет увеличиваться только.

Творческий подход.

Создание любой машины – это работа все-таки творческая. Очень беспокоят, конечно, в последние годы конструкторские, технологические кадры, они растеклись. Это очень негативно может сказаться. То, что это интересная созидательная работа, ну тут сомнений, наверно, нет. Ведь не только танк, мы ведь тоже занимаемся не только танками, и тракторы нефтегазодобывающей промышленности установки интересные, вот сейчас задача сделать грузоподъемность 160 тонн для ремонта скважин. Вы знаете, наверно, сегодня долларовый рост стоимости нефти и соответственно бензина неимоверный. Конечно, мы добывали когда-то 600 с лишним миллионов тонн нефти. Сейчас добывает 250, но это вообще-то говоря, для внутренней потребности наверно хватит. А мы-то хотим и экспортировать, так надо повышать производительность. Там условия, они схожи с танковыми, знаете, как табор, а техника, к сожалению, ей уделяли внимания мало. Вот мы этим занимаемся. Есть еще  применение, кроме танка, вот Чернобыль, создавали такие специальные 230е машины, вот это то, что может решить газотурбинный двигатель, вот все машины с поршневыми двигателями, они все там остались, потому что ну оттуда не вытащить эту самую пыль, а здесь я вам показал, что  такое газотурбинный двигатель. Как пыль вошла, она так и выскочила, это с точки зрения радиационной безопасности.

Об удержании Россией передовых позиций в области военной техники.

- Не во всех областях. Но останется на передовых позициях. Я все-таки верю. Мы связаны с авиацией были в силу двигателя, познакомился я почти со всеми главными конструкторами, но они вот нашли выход из положения вот, за счет экспорта, за счет создания Холдинга, они, наверно, будут развиваться. Я думаю, государство не позволит, чтобы ракетная техника наша, стратегические и прочие отстали. Самое главное – это люди, а люди сегодня, ну вы знаете. Вот в мое время со мной работали все специалисты, это были государственные люди, поехать на Кушку, или на Баренцево море или к Китаю на границу, это с танками мы же обошли все, так, вопроса нету, все ехали, и мы не платили, и премий больших не платили, но ехали, потому что воспитаны были как-то. Сейчас куда-то поехать, сколько заплатишь, а чего это, а чего это, начинается торговля. Это говорят, рыночная экономика, может быть мы еще не привыкли, найти надо, но делячество это, оно мне лично не нравится. Это не здорово.